Диана и Хумора

Баллада

Я рассказать хочу вам о Диане,
Прекрасной даме храброго Артура,
Прославленного рыцаря и тёзки
Другого легендарного британца,
Что возглавлял священный Круглый Стол.

Поскольку лет Диане не хватало
Для брака по церковному обряду,
Влюблённые мои пошли на сговор:
Бежать решившись в дальнее предместье,
Чтоб там свой брак негласно заключить.

Им этот брак волшебною страною
Казался из цветов и птичьих трелей,
Из солнца и луны, из звёзд лучистых,
На землю свет свой льющих неизменно,
Из запахов, настоенных на чуде,
На чуде их восторженной любви.

Назначен был и день, и час побега.
Диана собрала свои пожитки,
Вместившиеся в узел самый скромный.
Артур коню подтягивал подпругу,
В седло вскочить готовый каждый миг.
И вдруг приходит страшное известье,
Потрясшее сердца детей Христовых,
Что сарацины в Иерусалиме
В который раз готовят униженье,
А вместе с тем погром и оскверненье
Всего, что свято душам христиан.

«Прощай, Диана!» – вдруг Артур воскликнул,
От забытья как будто бы очнувшись
И ощутив экстаз религиозный.
А он и впрямь бывал непредсказуем,
Наш рыцарь и в желаньях и деяньях,
Но вот экстаз он знал не понаслышке,
И виден в том был знак его судьбы.

«Прощай Диана, долг зовёт на подвиг!
Отвоевать должны мы гроб Господний!» –
Так восклицал Артур одушевлённо,
Целуя край одежды девы милой
И о семи годах ей повторяя –
Как о числе в делах любви священном,
Вскочил в седло и канул на восток…
И только он исчез, на горизонте
Вдруг появился детства друг сэр Сэдрик,
Давно влюблённый в дивную Диану,
Уж десять раз, а может быть, и больше
Ей предлагавший сердце и венец.

Сэр Сэдрик был известен как участник
Всех рыцарских в Шотландии турниров,
Большой знаток науки фехтованья,
Отчаянный любитель поединков
И просто драк до смертного конца.

Но преуспеть в науке страсти нежной,
Дарующей блаженство нам земное,
Не смог он – из-за маленького роста,
Больших угрей на толстой бычьей шее,
Огромной возле носа бородавки
И обретённой в детстве хромоты.
Он другом называл себя Артура,
Но девушка из рыцарского дома
Пленила враз его воображенье,
А это так его смутило разум,
Что сделало артуровым врагом.

Он тоже слышал страшное известье,
Зовущее его в поход крестовый,
Но прежде, чем отъехать в Палестину,
Диане он нанёс визит прощальный
И долго-долго, что-то говорил ей
О смысле жизни и своей любви…

…И вот мы видим небо Палестины,
Под ним – цветущий край, войной объятый,
И воинов Христа и Магомета,
Сошедшихся в неукротимой битве
За град священный – Иерусалим.
Меж христиан мы зрим знакомых наших:
Сэр Сэдрик и Артур в своих дружинах,
В потоке дней кампании кровавой,
Являют дар стратегов и героев
И каждого пока судьба хранит.

Меч сэра Сэдрика, не знающий пощады,
Врагов во всей округе настигая,
Разит с неотвратимостью суровой –
То в гуще столкновений масс огромных,
То в личных схватках с кем-нибудь одним.

Средь сарацин особо был отличен
Один – из рода шейхов знаменитых –
Джелаль-Эддин, мудрейший из храбрейших,
Знаток Корана, Сунны, Шариата
И воинов своих славнейший вождь.
Он цену знал войне и мудрой мысли:
Искусству боя как игре со смертью,
В которой нет ни правых, ни виновных,
А вместе с тем – ночной совы полёту,
Взыскующему лучезарный свет.

Вот как-то раз Джелаль-Эддин святейший
На скакуне арабском чистокровном –
При всех своих регалиях и в латах –
Подъехал дерзко к стану крестоносцев
И голосом насмешливо-суровым
Призвал на смертный бой того, кто смел.
Из христиан на вызов тот жестокий
Откликнулся Артур наш самым первым.
И всадники уж мчатся друг на друга,
Вздымая пыль под нежно-синим небом,
Пылая жаждой смерти иль победы
И целя в сердце яростно врагу.

Вот копья их, издав железный скрежет,
Вонзаются в тела, где жизнь играла.
И оба мужа падают, как листья,
Что сорваны бывают буйным ветром,
Не знающим понятья о пощаде,
А строй магометан всё скрыл от нас.

С той раной, что явилась не смертельной,
Был наш Артур захвачен в плен врагами.
А между тем Джелаль-Эддин могучий,
В агонии проведший целый вечер,
К полуночи от раны опочил.
Вдруг стал бесшумным сарацинский лагерь,
Когда минута обратилась в вечность,
И в тишине той скорбь сердец кричала
По поводу трагической кончины
Любимого бесстрашного вождя…

Артур лежал в тюремном лазарете,
Где милосердье совершали девы.
Одна из них – сестра Джелаль-Эддина –
Была сестрой всем раненным в сраженьях,
Но здесь, лицом к лицу с убийцей брата,
Она о мести думать лишь могла.

И в этот час случилось в сердце девы
Внезапное крутое превращенье:
Ей вдруг открылось тут большое сходство
Двух лиц – Артура и Джелаль-Эддина,
Любимого прославленного сына
Её отца – начальника тюрьмы.
И вот Хумора воспылала страстью
К тому, кто был бесспорно ценный пленник
Воюющих под знаменем ислама,
Прониклась его болью и страданьем,
Его тоской по счастью и свободе,
И возжелала стать его женой.

Прекрасная турчанка лечит рану,
Не ставшую смертельной для Артура.
А между тем орда исламской черни,
Любившая – за всё буквально – шейха,
Гудит уж днём и ночью пред тюрьмою
И зреет в ней к Артуру ярый гнев.
И требуют – предать Артура казни
За то, что их кумир лишён был жизни.
Бессильны оказались уговоры
Со ссылками на тексты аль-Корана,
Бессильны все призывы к разуменью:
Толпа ревёт и жаждет видеть кровь.

К начальнику темницы той печальной,
Отцу Джелаль-Эддина и Хуморы,
Приходят некие посланцы от ревущих,
Кричат истошно о «прекрасной» дщери,
Рождённой от жены его еврейки,
Почти, как о «наложнице Артура»,
И требуют отрубленных голов.

Тем временем Хуморой и Артуром
Велась беседа на наречьи странном:
Посредством звуков, мимики и жестов,
Понятных только тем, в ком чувства живы,
В ком есть восторг и ужас перед Богом,
Рождающим у нас в сердцах любовь,
Она ему поведала о злобе,
Пред узилищем яро пламеневшей,
И с посвящённым в дерзкий план Артуром,
При помощи служанок самых верных,
Они на лучших скакунах арабских
Из задних врат на запад понеслись.

Погони туча позади отстала.
И беглецы в счастливом изумленьи
Пересекают дивный край библейский,
То зеленью, то желтизной покрытый,
Где совершались важные событья,
Описанные в вековечных книгах,
Где сам Христос вершил свой путь земной.
И далее через места, где были
Разбросаны войска лишь крестоносцев,
Они за шагом шаг, с судьбой играя,
Передвигаясь сушею и морем,
Затем по землям Франции прекрасной,
Британии достигли берегов.

Сейчас пришла пора для извинений
Перед тобой, мой ревностный читатель,
За то, что так надолго я оставил
Диану нашу вовсе без вниманья,
Хотя она есть ключ к балладе нашей,
Она в ней всё – начало и конец.

Прошло семь лет с той сцены незабвенной,
Когда Артур поклялся честью рода
Вернуться к ней для бракосочетанья,
Столь страстно вожделенного в их душах,
И в замке предков счастливо зажить.

Отец Дианы был почтенный рыцарь
Из рода Бэрков, явно обедневших.
Теперь, дождавшись истеченья срока
И не дождавшись будущего зятя,
Всех соискателей руки Дианы
Он пригласил на рыцарский турнир.

Но прежде описания турнира
Хочу поведать кратко о Диане,
Семь лет проведшей в ожиданьи чуда:
С Артуром встречи или просто вести.
Но не было ни весточки, ни встречи,
Диана, впрочем, научилась ждать.

Она постигла всех разлук премудрость
Из многих книг, прочитанных с вниманьем
На языках живых и даже мёртвых,
А также посещеньем дома скорби –
Лечебницы для сирых и бездомных,
Столь жаждущих привета и тепла.
И всё же главным средством обученья
Науке ждать ей был свой личный опыт.
За годом год она душой взрослела,
А в зеркале своим любуясь телом,
Перед принятьем ванны обнажённым,
Она не раз мечтала об Артуре –
Как будущем отце своих детей.

Три раза приезжал из Палестины
За это время детства друг сэр Сэдрик,
И каждый раз, даря свои презенты
Диане как предмету давней страсти,
Он перед ней изящно извинялся
За то, что их пути с Артуром славным
Ни разу пересечься не смогли…

Но вот объявлен старт сего турнира,
Где выявлен супруг Дианы будет.
Шестнадцать очень разных претендентов:
Средь них сэр Сэдрик – фаворит первейший,
А рядом с ним могучий статный рыцарь,
Под вымышленным именем представший
(Забрала в весь турнир он не открыл).
Разбитые по жребию на пары,
Соперники сражались, как обычно,
Тупыми преднамеренно мечами,
Тупыми были вместе с тем и копья,
Тупыми – с виду грозные секиры,
И это всё – чтоб смерть предотвращать.

Отчаянный любитель поединков
И просто драк до смертного исхода,
Сэр Сэдрик шумно сетовал на этот,
Ему казавшийся – увы – гуманным
И явно подлежащим пересмотру
Официальный рыцарский закон.

Всяк потерпевший в схватке пораженье
Считался удалённым из турнира.
Четырнадцать сей жребий испытали,
И лишь сэр Сэдрик, вечный победитель,
А также неизвестный статный рыцарь
Пробились убедительно в финал.
И наконец настал турнира финиш.
Два рыцаря – инкогнито и Сэдрик –
Сперва верхом сражаются с друг другом.
Но сломаны зазубренные копья,
И вот, ввиду тех безуспешных действий,
Им спешиться пришлось, чтоб драться вновь.

Сэр Сэдрик вдруг противника кольчугу,
От лат освободившуюся видит
(Давно не знали латы те ремонта)
И вмиг наносит свой удар коронный,
За жизнь его унесший много жизней.
И на кольчуге выступила кровь.
Тут стало ясно, что коварный Сэдрик
На боевой сменил свой меч турнирный.
Вот только как, сказать никто не смог бы,
Он совершил такой обмен запретный,
Но рану нанести лишь так он мог.

Удар кольчугой всё же был ослаблен.
А неизвестный, продолжая схватку,
Раненью как бы не придал значенья.
Он ловким неожиданным ударом
Вдруг вышиб меч у Сэдрика на землю
И тут же им мгновенно завладел.

Сэр Сэдрик, оказавшись без оружья,
Спастись мог бегством, но греха такого
Не мог он даже в страшном сне увидеть.
И, безоружный, он пошел в атаку,
В руке имея только нож короткий.
И грудь ему пронзил его же меч.
Сэр Сэдрик на последнем издыханьи
Ещё пытался что-нибудь да сделать
Своим ножом, но от потери крови
Он ослабел на удивленье быстро.
И, медленно на землю оседая,
В глазах обрёл остекленевший взор.

С трибун раздался тут же крик ужасный,
При этом всех снедал вопрос вопросов:
Кто этот – неизвестный в ветхих латах,
Над сэром Сэндриком непобедимым
Победу одержавший в лучшем стиле
Героев всех народов и времён?

Вот неизвестный наш открыл забрало.
При этом все узнали в нём Артура,
Считавшегося без вести пропавшим.
И гул восторга огласил трибуны,
Где были рыцарь Бэрк с Дианой дивной
И много славных рыцарей других.
Сойдя на землю, Бэрк и дочь Диана
Направились торжественно к Артуру,
А тот, идя обоим им навстречу,
Смотрел ещё куда-то вдаль при этом.
Всем было видно: он искал кого-то,
И этот некто нужен был ему.

Они сошлись под шум рукоплесканий –
Артур и Бэрк с прелестною Дианой.
И Бэрк сказал: «Счастливая минута
Нас посетила в этот час трагичный.
И ты, Артур, достоин стать супругом
Дианы как избранницы своей.
Но прежде совершим обряд печальный…»

И в этот миг… явилась вдруг Хумора,
О коей здесь, естественно, не знали,
О коей здесь и слыхом не слыхали,
Но мы-то знаем спутницу Артура,
Из-за него забывшую весь мир.
Она была его оруженосцем
На протяжении всего турнира,
Скрывавшим облик женский под забралом
И под обычной воинской одеждой.
Теперь же, сердцем движимая женским,
Она пришла свершить свою судьбу.

Вокруг неё всё смолкло в изумленьи,
Когда она движеньем чуть заметным
Мужскую сбросила с себя одежду,
Представ пред всеми в платье подвенечном –
Из матерьяла явно неземного,
И подошла вплотную к тем троим.

Вот, собственными мягко взяв руками
Их руки – и Дианы и Артура –
Она соединила их в молчаньи,
Давая как бы знак благословенья
На их двоих супружеское счастье,
И тут же резко отошла от них.
Затем бежит в безвестном направленьи.
А впрочем, как его назвать безвестным?
Бежит туда, где был провал известный,
И, в пропасть эту бросившись с разбега,
Она вдруг птицей сделалась небесной,
Прекрасной соколицей стала вдруг.
И, кверху взмыв в полуденное небо,
Она обратно к людям повернула,
Свершила над трибунами три круга,
Прощально всем крылами помахала
И канула в восточном направленьи,
В родную Палестину отлетев…